В каждом морском государстве, в каждом прибрежном городе обязательно есть безнадежно влюбленный в русалку молодой человек – это всем известно. Стыд да позор на все моря той русалке, что не влюбила в себя ни одного человека. Да только сложно русалку не полюбить! Сидишь вечером на бережку, и тут выплывает она из пены морской: глаза-то у них изумрудные или насыщенно-синие, локоны длинные, руки бледные, улыбка ласковая, и вокруг головы ореолом лунный свет. Голос у русалки – словно свирель, песни – как звонкий ручей. Услышишь русалку раз и пропал навсегда! И каждую ночь будешь приходить к берегу, сидеть на вот этом вот мокром камне, слушать красивые песни, смотреть на бледные руки, вздыхать горько-тягостно да кидать в море диадемы с каменьями красными, венки с цветами-то самыми ароматными, ожерелья златые да серебряные.
На таких в народе рукой махают. Про таких в народе говорят:
- Ой, не смотри ты на него, дурная! Не жених он больше тебе, русалка его околдовала, того гляди, прыгнет за ней в омут во всех своих латах да и будет таков.
Горько плачут юные графини и принцессы в своих дворцах, потеряв принцев и рыцарей на морском берегу, горько плачут крестьянки за молодых баринов, рыдают в палатах купчихи о своих сильных сыновьях с морских караванов.
Ни одна на свете русалка не любит своего человека. Ни один человек не в силах разлюбить русалку.
мореИ только Капитан караванов восточных морей смог устоять против русаличьих чар. Ни разу его корабли не свернули с курса, ни разу не взглянул он ни на одну морскую красавицу. Прознала про этого капитана русалка из южного океана, да тут решила, что во что бы то ни стало околдует она Капитана. А русалка-то была лучшая из всех, по всем водам земным ходили рассказы как ради нее принц наследный отказался от короны, сбросил сорок сундуков в океан с камнями драгоценными, да поселился в хижине на побережье. И день и ночь сидит принц на песке да высматривает в волнах огненно-рыжую голову ундины, и день и ночь он не спит, все слагает про нее грустные баллады, да любовные серенады. Ундина смеется и машет ему изумрудным хвостом.
Три дня и три ночи плыла русалка к восточным морям, трижды не было сил у нее больше плыть, и вез ее на спине верный белый дельфин. На четвертый день встретились им караваны отважного Капитана.
В первую ночь устроилась русалка на острых скалах, да начала петь песни свои колдовские, перебирать волосы свои огненные в лунном свете, да блестеть чешуей так, что блики попадали прямо в капитановы глаза. Морщился капитан, отворачивался, но крепко держал свой штурвал.
Во вторую ночь плыла русалка рядом с кораблем, рассказывала русалка, что не видела она нигде человека красивей да отважнее, что во всех морях он лучший капитан, и ходят про него легенды не только на земле, но и твари морские от южного океана до северного рассказывают друг другу про восточного капитана. Крепко держал свой штурвал капитан да щурился, глядя на звезды.
Семь дней плыла русалка за караваном и семь дней невозмутим оставался Капитан. На восьмой день запрыгнула русалка на нос корабля, свесила хвост на палубу, заглянула в глаза Капитану да молвила:
- Ах, Капитан! Семь дней я плыву за тобой, семь дней рассказываю тебе морские легенды – устала я, Капитан. Расскажи мне земные сказки, спой мне свои земные песни!
Посмотрел Капитан на занимающуюся зарю, передал руль штурману и ушел в каюту.
Разозлилась русалка на Капитана, подняла она жуткий шторм на море, но невредим остался Капитан и все его караваны.
Каждую ночь появлялась русалка на борту корабля. Каждую ночь пела ему песни про далекие океаны. Каждую ночь рассказывала легенды про морских существ.
Каждую ночь ждала земных сказок и каждую ночь уходила ни с чем.
Почти год плавала русалка с караванами по восточным морям. Так часто пела русалка про свою любовь, что влюбилась в Капитана на самом деле. Плакала русалка, несомая по волнам верным белым дельфином и море делалось солонее. Разбивала русалка о скалы армады, сводила с ума пиратов. А Капитан все крепко держал свой штурвал.
На трехсотый день не выдержала русалка, ударила хвостом по палубе, да расплакалась:
- Ах, Капитан! Полюбила я тебя, Капитан! Нет мне больше жизни в царстве морском. Нет мне жизни и на суше. Все бы богатства свои отдала, лишь бы дали мне ноги, все бы царство свое отдала, лишь бы взглянул ты на меня хоть раз, Капитан. Все море я слезами своими залила, так, что каждый сможет скоро ходить по нему аки посуху, неужели правду говорят про тебя, Капитан, что нет у тебя чувств, что неизвестна тебе никакая любовь, и сердце твое – одинокий странствующий караван.
Улыбнулся тогда Капитан, отпустил свой штурвал и молвил ундине:
- Ну, вот и узнала ты, морская красавица, что делаете вы с несчастными юношами, как страдают они, сидя в ожидании на берегу. Да только не может быть никогда любви такой – что, нам, сухим, земным, теплым делать с вами, вашими холодными руками, блестящими хвостами. Не должно быть на свете такого: твари морские любить должны тварей морских, а твари земные – тварей земных. Смотри, видишь мигающий огонек на горизонте? Тот огонек – маяк. Ждет на том маяке меня дочь – ростом в половину твоего хвоста, щечки теплые как свежая булочка, а голос – как серебряный колокольчик. Каждый вечер она включает маяк и смотрит на горизонт, выжидая мои караваны, а у ног ее лежит огромный пес, он охраняет ее, пока меня нет. Каждый раз, когда я схожу на берег она бежит с крутого склона, и поднимаю я ее высоко-высоко, и прижимаю крепко-крепко, и звенит серебряный колокольчик на все побережье. Сердце мое – в маленьких пальчиках на том маяке.
Посмотри же ты, глупая, в свою соленую воду. Ждет тебя там твой белый дельфин. Триста дней он вез тебя на своей спине, выжгла ты его спину своими слезами, а он все терпел, отгонял от тебя едких медуз, приносил он тебе лучшие кораллы в ожерелье, пел для тебя на рассвете твои же морские песни.
И взял снова в руки штурвал Капитан, а русалка нырнула обратно в море.
Много лет с той поры прошло. Принцессы выходят замуж за принцев и живут замках на побережье. Караваны возвращаются в родные гавани. Счастливые дельфины весело прыгают над водой.
Рыцари спят спокойно. Никто не видел русалок уже почти триста лет.