Достигла той степени усталости, когда услышав сквозь полудрему, что на следующей станции тебе выходить, думаешь "ну нет, ну пожалуйста, еще немножко, здесь так хорошо спится".
За эту неделю мне нужно каким-то волшебным образом написать два эссе, одно из которых - историческое (а это очень больно, ибо мои отношения с историей заставляют Володеньку плакать горькими слезами), рецензию для все того же пресловутого историка, читательский дневник по фольклору терминологический словарь по литведу, конспект по "поэтике", начать реферат (да-да, все еще историку!), выучить тридцать строк былины, текст к спектаклю по фольклору (долго объяснять) и, кажется, что-то еще, но что - я забыла. А все почему? Правильно! Потому что кто-то два месяца балду пинал.
А вообще я очень люблю свой университет.
Моя специальность на филфаке - что-то вроде несуразного, неуклюжего и нелепого родственника, которого все жутко стесняются, смотрят снисходительно, боятся показать приличному обществу и устало разводят руками, когда он выкинет очередной свой фокус. У нас учатся:
а) те, кто не поступил на "русский и литературу" (я поступила и осознанно выбрала мхк, все до сих пор удивленно округляют глаза - как, как, Маша ты поменяла элиту факультета на экспериментальное направление, которое набирают только второй год?... кем ты потом будешь, Маша?)
б) те, кто не поступил в творческий вуз (по самым скромным подсчетам: у нас три актера, один режиссер, один недописатель, один недопоэт, одна вокалистка-академистка и два журналиста)
в) кто не знает, чего они вообще хотят от этой жизни (Федор, похожий на студента суриковского, например, вообще хотел после школы уйти в монастырь, а Алика год жила в Таиланде и пыталась "найти себя")
г) и кто-то еще.
Мы громкие. Нас много. У нас семь молодых людей! Мы постоянно хохочем, а Женя постоянно поет. Мне кажется, что у нас самое нелепое расписание на факультете, с самым минимальным числом семинаров, какое вообще только может быть, и у нас нет ни одного профильного предмета.
На поточных лекциях руслит оборачивается и шипит, чтобы мы помолчали, литористы закатывают глаза, Никита с журналистики обычно приклеен к Жене и гитаре, а прикладная филология смотрит на нас с ужасом.
Отчаянно хочу вернуться в тот беззаботный сентябрь, когда мы всей группой валялись на подушках в парке Горького, я не искала ни в чьем поведении намеков, Федя удивлялся тому, что я читаю Хемингуэя, и сдача всех письменных работ была невообразимо далеко.